В первой серии наших опытов с довольно крупными частицами капля подвергается внезапному воздействию аэродинамических сил, сразу попадая в ядро потока большой скорости. Происходит быстрая, ударная деформация. Во второй серии капля постепенно наращивает относительную скорость в убыстряющемся газе, падая в пограничном слое свободной струи; происходит медленная, равновесная деформация, и для дробления требуются большие силы, чем при ударе. Это характерный пример, когда результаты эксперимента правильно и полно осмысливаются много позже.

Мой молодой соавтор вскоре поступил в аспирантуру ИКИ (Институт космических исследований) — теперь это для способного человека сравнительно просто.

Вспоминается другой давний случай. Мой друг и коллега Гриша Г. никак не мог получить разрешения на уход в аспирантуру МАИ, в те годы его просто не отпускали с работы. Что он только не придумывал! Однажды начальник поручил ему проверить свою теорию на опыте. Заходит он через пару дней в комнату —- Гриша сидит и аккуратно маленьким циркулем «кладет» точки на теоретическую кривую.

— Вы уже провели эксперимент? — спрашивает удивленный начальник.

— Зачем? — отвечает Гриша.— Я просто верю в вашу теорию. Его отругали, но все-таки не отпустили. Это произошло позже,

когда он написал научный отчет в стихах. Боюсь, что это научно-поэтическое творение будет утрачено для поколений, помню только рифму «начальник — паяльник». После окончания аспирантуры Гриша вернулся обратно в институт и защитил вполне серьезную и оригинальную диссертацию. Да, в нашем институте работали люди с нетривиальным мышлением. Будучи студентом МАИ, Гриша как-то не подготовился к сопромату и попросил преподавателя разрешения уйти с семинара.

— У вас есть уважительная причина?

— Да, мне надо присутствовать в одном месте, где будет решаться вопрос о моем авиатурне по Европе.

Отец рвался в безвоздушное пространство космоса, дочь — хирург, доктор медицины — на другом фланге передовой науки проводит сложные, новаторские операции при повышенном давлении барокамеры.

Евгений Сергеевич дальновидно и непредвзято подходил к проблемам и людям. Зная его точку зрения и добрые отношения ко мне, я под шумок продолжавшихся споров о делах капельных снова приступил к опытам — благо стенд у меня еще не отобрали.

Между тем прибор Ливенцова изготовили, весело было смотреть, как вереница мелких стеклянных шариков сыпалась из-под снующего бойка и прыгала по «сковородке» с улавливающим слоем, оставляя аккуратные вмятинки. Мы получали частицы любых нужных размеров, но нижний предел установить так и не смогли. Студентка-практикантка МФТИ, которая выполняла эту работу, прибежала ко мне, чуть не плача:

— Ничего не получается, нет капель!